Бета: nataly-hill
Размер: мини, 2820 слова
Пейринг/Персонажи: Урфин Джюс, Страшила, ОМП
Категория: джен
Жанр: хоррор, ангст, юмор, кроссовер.
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU, смерть персонажа
Краткое содержание: Урфин Джюс всё-таки сумел включить волшебный ящик.
Примечание: Кроссовер с произведениями Г.Ф. Лавкрафта и его последователей.
читать дальше
И снова Урфин, уставившись в матовое стекло воспалёнными глазами, шептал бессмысленные слова...
А.М. Волков "Огненный бог Марранов"
Проклятый ящик сводит меня с ума. Прошла уже неделя, а я ни на шаг не продвинулся. Ящик словно издевается надо мной — загадка без ключа, ненавижу такие.
Под матовым стеклом у него какой-то чудной рисунок: большой круг в середине, четыре маленьких по углам, и поверх все это расчерчено на прямоугольники. И еще какие-то цифры, от одного до пяти.
Что это значит? Орнамент? Колдовская фигура?
Может быть, шифр?
Ладно, я не сдамся. Это вызов моему интеллекту, и я его принимаю.
Буду записывать сюда слова, которые не подошли в качестве пароля — чтобы не повторяться.
Итак, сегодня испробованы: бамбара, чуфара, скорики, ёрики, эники, беники, ели, вареники.
Что-то фантазия начинает мне отказывать. (NB: найти справочник фольклора. Там этой белиберды достаточно.)
* * *
Велел привести проклятое пугало из темницы и спросил, что означает рисунок. Пугало взглянуло на меня этак с превосходством и ответило: "Это нас-трое-чная таблица". "Для чего она нужна?" — воскликнул я в нетерпении. Пугало завело свою обычную песенку о том, что я могу сжечь его, но так и не узнаю ответа. Впрочем, по его тону я понял, что оно тоже без понятия, для чего эти круги.
Сегодня: сим-салабим, ахалай-махалай, тьфу, тьфу, тьфу.
Тьфу! Сижу перед проклятым ящиком, как идиот.
* * *
Аш назг дурбатулук, аш назг гимбатул, аш назг тракатулук, аг бурзум иши кримпатул. Нет, это тупик. Пугало бы в жизни такого не выговорило.
* * *
Забавно: я заметил, что некоторые слова ложатся на язык не так, как прочие. Более... естественно, что ли? И — нет, не буду пока этого утверждать, возможно, меня подводят уставшие глаза и общее нервное напряжение — но мне показалось, что в то время, как я произношу определённые слоги и созвучия, линии на рисунке словно начинают подрагивать в ответ.
Что за чушь я пишу? Нужно больше спать.
* * *
Это так! О да, вчера мне не показалось! Я видел!
Я снова и снова повторял те особенные слоги, которые подобрал накануне — и вдруг понял, что таинственная сетка под стеклом ящика пульсирует в каком-то странном ритме, и в том же ритме звучит, возвышаясь и стихая, мой голос.
К сожалению, обнаружив, что ящик отвечает на мои воззвания, я издал торжествующий вопль и утратил необходимую концентрацию. Взяв себя в руки, я снова начал произносить чудесные слова, но, видимо, не смог правильно воспроизвести прежнюю интонацию, так как экран, несмотря на все мои усилия, остался неподвижен.
Занятно, что я, кажется, сумел ввести себя в некоторое подобие транса — после, взглянув на часы, обнаружил, что предавался этому увлекательному занятию около получаса, хотя по ощущениям эксперимент длился несколько минут, не более.
Привожу найденные слова здесь: "йа-йа" и что-то вроде "рлеи", но звук "р" — клокочущий, его следует произносить горлом.
Уверен, что я на правильном пути. Часть пароля мне уже известна — еще несколько дней, и подберу его целиком!
* * *
Итак, сегодня, вновь усевшись перед ящиком, приняв удобную расслабленную позу и обратившись мыслями к Розовой стране, я начал, как и в предшествующие дни, повторять таинственные слова. Внимание мое было сосредоточено на экране, и вскоре я почувствовал, что голова моя кружится, а комната, которую я видел периферическим зрением, поблёкла и словно истончилась вокруг меня. Я продолжал, и вот, как и прежде, рисунок перед моими глазами начал колебаться в такт словам. Так продолжалось некоторое время, а затем... мне сложно это описать. Словно что-то завладело моим языком, и я произнес последнее, недостающее слово. Оно вырвалось у меня так легко, словно я произносил его уже тысячу раз.
Так вот, я произнес заклинание целиком — и в тот же миг поверхность экрана надвинулась на меня и поглотила.
Я обнаружил, что стою посреди неприветливой каменистой равнины. Резкий ветер, пахнущий пряностями, развевал полы моей мантии, а над головой стремительно неслись облака причудливых оттенков. Вдалеке возвышались какие-то строения. Размеры их были поистине огромны, но тем не менее я видел их смутно, словно некая дымка застилала их от моего взора. Я прищурился, желая разглядеть получше их нелепые, странные очертания. В тот же миг невыносимый ужас охватил меня, я отшатнулся — и очнулся здесь, на полу посреди тронного зала.
Что это было за место? Как вышло, что я очутился там? И почему вид древних башен под цветным небом вызвал у меня такой ужас, что я до сих пор не могу вспомнить о них без содрогания?
Со всей опредёленностью это была не Розовая страна.
Сегодня я слишком измотан, чтобы продолжать эксперимент, но завтра постараюсь разобраться, с чем столкнулся.
(NB: придумать систему транcкрипции, которая передавала бы все нюансы произношения и интонирования, и записать заклинание.)
* * *
Что это? Следует ли думать, что я сошел с ума? Или же, что ещё неприятней, всё, что я видел, я видел в здравом рассудке?
Раз за разом повторяя перед волшебным ящиком вчерашнее заклинание, я довольно быстро погрузился в полусонное состояние и снова оказался в том же странном месте под цветным небом. Но мрачные строения больше не темнели вдалеке — нет, теперь они возвышались надо мной, и их густая непроницаемая тень падала на меня. Ужас снова охватил меня, но я призвал на помощь всю свою волю и обрел некоторое спокойствие духа.
Неподалеку слышался какой-то шум. Кто-то ходил по камням, и слышны были тонкие воющие голоса. Язык, на котором они переговаривались, был мне незнаком.
Заинтересованный, я на цыпочках двинулся вперед и, обогнув край циклопической стены, сложенной из древних, изъеденных временем камней, наконец увидел незнакомцев. Их было четверо. Усевшись в кружок на корточках — позы их скорее подошли бы собакам, чем людям — они переговаривались, издавая высокие лопочущие звуки, и что-то ели.
Увы, в этот миг камень покатился у меня под ногой, и незнакомцы вскинули головы и уставились на меня.
Храни меня, Гуррикап! Я увидел их лица! Я увидел, что они ели!
Вне себя от ужаса, я бросился бежать и услышал, что они кинулись за мной. Мне пришла в голову мысль спрятаться в одном из огромных зданий, и я устремился ко входу, темневшему в стене неподалеку. Отвратительные твари преследовали меня, я слышал их повизгивающее дыхание и ощущал гнилостный смрад, но стоило мне приблизиться к гигантскому дверному проёму, как мои преследователи остановились. Очевидно, здание пугало их, но в тот момент я не подумал об этом. Из последних сил я переступил порог — и немедленно провалился вниз, во тьму.
Далеко не сразу глаза мои привыкли к окружающему мраку. О, лучше бы я вовсе никогда не привык к нему: зрелище, представшее мне, было неописуемо. Извивающиеся скользкие...
[Прим. редактора: здесь целая страница густо вымарана, так что ничего нельзя разобрать.]
Нет, я не смею писать об этом здесь. Любой случайный человек, любой камердинер, любая горничная, которой попадётся на глаза этот дневник, немедленно решит, что я сошел с ума. (И я не могу с уверенностью утверждать, что это не так.)
Я заведу отдельную тетрадь, куда и буду записывать всё, что удастся узнать об этом загадочном мире по ту сторону волшебного ящика. А я собираюсь узнать о нем всё!
* * *
В последнее время я совсем забросил этот дневник. Зато в том, другом, исписано уже более сотни страниц. В нём моё спасение. Когда я подбираю слова, чтобы запечатлеть на бумаге те кошмарные, противоестественные тайны мироздания, которые день за днем являются моему внутреннему взору, — это приносит мне некоторое успокоение и помогает удержаться на краю безумия, не сорвавшись вниз.
О, как мало я знал, cколь несведущ был совсем недавно — и как счастлив в своем невежестве. Теперь страх неотступно преследует меня, ни на секунду не удается мне забыть о том, какие необъятные и непознаваемые пространства простираются за пределами маленького известного нам мирка Волшебной страны — и сколь тонка грань, отделяющая нас от этой бездны!
Когда в юности я гулял в лесах близ Когиды, и издалека до меня долетали звуки барабанов и флейт, я думал, что это крестьяне танцуют свои дурацкие народные танцы для привлечения урожая. Ха! Теперь-то я знаю, кто и зачем играет на флейтах во тьме лесов, и кто танцует под эту надрывную музыку.
А как я, глупец, смеялся над наивными (так мне казалось) легендами Марранов о могущественном существе, чье имя звучит как вой ветра, протискивающегося в скалах, и чьею волей над их горами всегда бушуют грозы. Теперь я видел его, когда мощь его гнева сотрясала мерзостное плато Ленг; и ужас мой усилился стократно, когда я понял, что хитростью попытался занять место этого древнего и отвратительного божества.
Только бы оно не узнало!
* * *
Ужас и безумие преследуют меня неотступно.
Если бы то было в моих силах, я бы уничтожил волшебный ящик, разбил его экран и разломал в щепу корпус из розового дерева — чтобы никогда, никогда больше не видеть тех ужасных картин, что таятся внутри него. Но моим слабым человеческим рукам не дано разрушить эту игрушку Древних. День за днём я говорю себе, что больше не стану смотреть в него, но приходит новый день, и мои руки сами тянутся сорвать с него покрывало, а язык сам произносит слова заклинания...
Наверное, я проклят за свое любопытство.
Забавно, что я до сих пор называю его волшебным ящиком, хотя мне давно уже известно истинное его название: Гармонический... Впрочем, нет. Это название для той, другой тетради.
* * *
Все сильнее мучает меня мысль о том, что я объявил себя богом в мире, на который взирают со своих циклопических пьедесталов иные, настоящие боги. Что будет со мной, если они узнают? Где смогу я спастись от их ярости?
Я мало сплю — и сны мои полны кошмаров. Перед сном я подолгу стою на крепостной стене и смотрю вниз, на ров с водой. (По моему приказу ров еще больше расширили и углубили; кажется, я писал об этом раньше.) Дальнего берега не видно в темноте, ветер рождает волнение на воде, а полная луна в зеленоватом ореоле расстилает поверх этой ряби свою дорожку. Это зрелище немного успокаивает меня.
* * *
Когда я объявил о своем решении перенести королевскую резиденцию из дворца в башню, придворные мои восприняли это без энтузиазма. Нашлись даже такие, кто осмелился открыто роптать, утверждая, что в башне гуляют сквозняки и капает с потолков.
Глупцы! Какое значение имеют для меня бытовые неудобства? Главное, что комнаты в башне круглые, и у стен нет углов! Сейчас, когда я подозреваю, что они заметили, как я наблюдаю за ними, это особенно важно.
* * *
В связи с обострившимся конфликтом с рудокопами сегодня я вместе с Кабром Гвином спускался под землю. Бытует мнение, что некоторые галереи, пробитые в толще скал, ведут прямо в Подземную страну. Исследовав эти пути, мы могли бы при необходимости нанести по противнику внезапный и стремительный удар...
Так я думал. Увы, этот путь закрыт для нас.
В то время, как мы спускались все ниже и ниже, меня все сильнее беспокоил запах — тяжелый запах разложения и гнили, столь памятный мне по моим мистическим путешествиям. Темнота смыкалась вокруг меня, грозя вот-вот захлестнуть жалкое пламя факела, толща стен все сильнее давила на плечи, а затем... Внезапная мысль пронзила мой разум, словно удар молнии. Наклонившись, я приблизил факел к стене и убедился, что догадка моя верна.
Тоннель, которым мы спускались, был, судя по направлению стесов, пробит снизу!
Кабра Гвина это открытие, казалось, нисколько не впечатлило. "Конечно, — ответил он. — В этом нет ничего удивительного, повелитель, ведь этот ход, вполне возможно, прорубили когда-то сами рудокопы."
О, глупец! Глупец, счастливый в своем неведении!
Приказал завалить галерею битым камнем. Может быть, это хоть немного задержит их...
* * *
Не покидает ощущение, что, той, другой моей тетради чего-то недостаёт. Записывая отвратительные и лишающие разума откровения, посетившие меня, я, помимо космического ужаса, ощущаю так же лёгкое неудобство, сродни тому, какое чувствуешь, когда в башмак тебе попадает камешек. Только в данном случае неудобство носит не физический, а духовный характер.
Думаю, дело в пергаменте. Нужен другой пергамент.
Почти уверен, что давным-давно в пещере Гингемы я видел подходящий — невероятно тонкий и мягкий. Гингема записывала на нем самые страшные из своих заклинаний.
Жаль, что нет возможности доставить его сюда.
P.S. В башне совсем не могу спать. Каждую ночь из стен доносится какой-то шорох, топоток и бормотание — то усиливается, то стихает. Звуки эти совершенно невыносимы.
Думаю, что это мыши. Мыши бегают в стенах.
Только вид лунной дорожки на воде немного успокаивает меня.
* * *
Досадная история произошла сегодня, когда я принимал послов из ещё не присоединившихся стран. Дипломат из Жёлтой страны начал свою речь со слов:
— Я прибыл к вам по приказу феи Виллины...
Я без страха воспроизвожу здесь его слова, потому что на бумаге они, к счастью, не имеют силы.
Так вот, посланец произнес это, и я воскликнул:
— Замолчи, безумец!
Но он, словно не понимая, что испугало меня, как ни в чем не бывало продолжал:
— Фея Виллина шлет вам...
— Молчи! — снова крикнул я, вскакивая с трона.
Он посмотрел на меня с насмешливым недоумением, и я понял, что сейчас он в третий раз откроет рот — и погубит всех нас навечно.
Не думая, что делаю, я размахнулся и обрушил скипетр ему на голову. Он упал как подкошенный, и кровь из раны потекла по каменному полу. Мне следовало бы ужаснуться содеянному, но я испытывал в тот миг лишь облегчение — ибо что есть жизнь одного человека перед тем ужасом, который он чуть было не вызвал к нам из глубин запредельного?
Я вытер скипетр полой мантии и сказал:
— Отныне и навеки приказываю упоминать хозяйку Жёлтой страны не по имени, но как Фею В Жёлтом. Ослушавшемуся — смерть.
Мои безмозглые придворные были так смущены и напуганы, что мне пришлось повторить это трижды, прежде чем они услышали.
* * *
Сегодня я видел её.
Глубоко во мраке пещер лежала она — огромная груда гниющей складчатой плоти. Она спала, а когда беспокойно шевелилась во сне, то горы над ней содрогались, а над миром расстилалась тонкая пелена губительного жёлтого тумана, и люди, вдохнувшие его, видели ужасающие пророческие сны.
Я видел отвратительных мелких существ в красных колпачках, которые ползали по ее громадному телу. Они прислуживали ей, ухаживали за ней и вкладывали в ее рот, похожий на отверстую расселину, куски красного сочащегося мяса.
Я в ужасе закричал и очнулся от этого дикого, кошмарного видения. Ибо я понял, что мерзостным вампирам в красных колпачках недолго осталось ждать, и близок тот день и час, когда она поднимется от сна, и горе тогда всем, кто не успел покинуть этот мир до её пробуждения.
Рождённые ползать учатся ходить.
Спаси нас, Гуррикап, и помилуй!
* * *
Всё изменилось сегодня, после того, как я увидел шоггота.
О, какое облегчение! Сколько тоскливых ночей я провел, содрогаясь от невыносимого ужаса, ожидая, что они, истинные боги этого и прочих миров, придут за мной и призовут к ответу. Я ждал этого и цепенел при одной мысли о неизбежной и мучительной каре, о вечном проклятии, о жизни, что будет страшнее самой страшной смерти...
Но теперь я не боюсь.
Сегодня я видел шоггота и не дрогнул, когда его чёрная лоснящаяся шкура коснулась моей руки. Он ластился ко мне. Он призналменя.
Я слышу барабаны и флейты — они играют для меня. Тысяча младых зовет меня в свой круг, и я не смею заставлять их ждать.
Эта запись станет последней в дневнике. Дальнейшую свою судьбу я буду писать росчерками метеоров в ночном небе.
Ту, другую тетрадь я возьму с собой — она докажет, что мне ведомы самые сокровенные и противоестественные тайны вселенной.
Думал было захватить и волшебный ящик — но нет, боюсь, как бы это не прогневало их.
Я слышу, как волны плещутся у стен города и зовут меня. Йа-Р`лия! Ктулху фхтагн! Йа-Йа!
В чёрной бездне, на самом дне, в циклопических чертогах непознаваемого Й'ха-нтлеи я обрету вечную жизнь и буду сидеть на троне, вкушая славу и почести.
***
Дорогой Дровосек!
Любопытный ма-нус-крипт, который я прикладываю к своему письму, был обнаружен на следующий день после исчезновения узурпатора у него в спальне, но только вчера у меня появилось время ознакомиться с ним. Чтение весьма поучительное. Когда дойдёшь до конца, уверен, ты согласишься с тем, что просто ка-те-го-ри-чес-ки необходимо перекрыть населению доступ к дереву нух-нух.
Что же до самого узурпатора, его судьба по-прежнему остается для нас загадкой. Дневник наводит на некоторые пес-си-мис-ти-чес-ки-е мысли, тем более, что очевидцы рассказывают, как мрачен и тревожен был Джюс в последние дни своего не-ле-ги-тим-но-го правления. Но я всё же сомневаюсь в су-и-ци-даль-нос-ти его намерений. Кроме того, тело уже должно было бы всплыть.
Полагаю, он просто ощутил внезапное раскаяние и тайно удалился куда-нибудь в глушь, чтобы от-реф-лек-си-ро-вать свои чувства и подумать над поведением.
Напиши, пожалуйста, как у тебя дела. Быстро ли продвигается ремонт Фиолетового дворца?
Всегда твой,
Страшила Мудрый
Дорогой Дровосек!
Ты напрасно пытаешься сэ-ко-но-мить бумагу и чернила, советуя мне заглянуть в волшебный ящик и самому увидеть, как обстоят дела с ремонтом. Не поверишь, но я теперь почти совсем его не включаю.
Ты спросишь, что же я делаю и как коротаю время? Думаю, ответ тебя фрап-пи-ру-ет: каждый день я по несколько часов провожу перед волшебным ящиком, но... он выключен!
На эту идею меня натолкнул дневник Джюса. По-экс-пе-ри-мен-ти-ро-вав, я обнаружил, что если смотреть на экран краем глаза (это называется "пе-ри-фе-ри-чес-кое-е зрение", то спустя какое-то время там появляются движущиеся картины. Поначалу они были очень мутными и тёмными, но потом я наловчился смотреть, и видимость улучшилась.
Эти а-ни-ми-ро-ван-ны-е картинки, дорогой Дровосек, очень забавны и поучительны! Я никогда такого раньше не видел. Особенно мне нравится смотреть на оркестр флейтистов — у них такая веселая, жиз-не-ут-верж-да-ю-ща-я музыка — и еще на бесформенного зверя, чёрного и пупырчатого. По-моему, нрав у него добрый... А впрочем, надеюсь, скоро я смогу выяснить это лично. У меня с недавних пор появилось ощущение, что я могу не только смотреть, но и шагнуть туда, за экран. Завтра намерен попробовать.
Всегда твой,
Страшила Мудрый
Дорогой Дровосек!
Мне приятно, что ты беспокоишься о моём здоровье, но поверь, для беспокойства вовсе нет причин. Всё замечательно! У меня для тебя просто-таки цик-ло-пи-чес-кие новости, но прежде, пока не забыл, спрошу: ты не знаешь, где можно без особых хлопот достать пергамент из человеческой кожи? Рецепт изготовления тоже подойдёт...
Под матовым стеклом у него какой-то чудной рисунок: большой круг в середине, четыре маленьких по углам, и поверх все это расчерчено на прямоугольники. И еще какие-то цифры, от одного до пяти.
Что это значит? Орнамент? Колдовская фигура?
Может быть, шифр?
Ладно, я не сдамся. Это вызов моему интеллекту, и я его принимаю.
Буду записывать сюда слова, которые не подошли в качестве пароля — чтобы не повторяться.
Итак, сегодня испробованы: бамбара, чуфара, скорики, ёрики, эники, беники, ели, вареники.
Что-то фантазия начинает мне отказывать. (NB: найти справочник фольклора. Там этой белиберды достаточно.)
* * *
Велел привести проклятое пугало из темницы и спросил, что означает рисунок. Пугало взглянуло на меня этак с превосходством и ответило: "Это нас-трое-чная таблица". "Для чего она нужна?" — воскликнул я в нетерпении. Пугало завело свою обычную песенку о том, что я могу сжечь его, но так и не узнаю ответа. Впрочем, по его тону я понял, что оно тоже без понятия, для чего эти круги.
Сегодня: сим-салабим, ахалай-махалай, тьфу, тьфу, тьфу.
Тьфу! Сижу перед проклятым ящиком, как идиот.
* * *
Аш назг дурбатулук, аш назг гимбатул, аш назг тракатулук, аг бурзум иши кримпатул. Нет, это тупик. Пугало бы в жизни такого не выговорило.
* * *
Забавно: я заметил, что некоторые слова ложатся на язык не так, как прочие. Более... естественно, что ли? И — нет, не буду пока этого утверждать, возможно, меня подводят уставшие глаза и общее нервное напряжение — но мне показалось, что в то время, как я произношу определённые слоги и созвучия, линии на рисунке словно начинают подрагивать в ответ.
Что за чушь я пишу? Нужно больше спать.
* * *
Это так! О да, вчера мне не показалось! Я видел!
Я снова и снова повторял те особенные слоги, которые подобрал накануне — и вдруг понял, что таинственная сетка под стеклом ящика пульсирует в каком-то странном ритме, и в том же ритме звучит, возвышаясь и стихая, мой голос.
К сожалению, обнаружив, что ящик отвечает на мои воззвания, я издал торжествующий вопль и утратил необходимую концентрацию. Взяв себя в руки, я снова начал произносить чудесные слова, но, видимо, не смог правильно воспроизвести прежнюю интонацию, так как экран, несмотря на все мои усилия, остался неподвижен.
Занятно, что я, кажется, сумел ввести себя в некоторое подобие транса — после, взглянув на часы, обнаружил, что предавался этому увлекательному занятию около получаса, хотя по ощущениям эксперимент длился несколько минут, не более.
Привожу найденные слова здесь: "йа-йа" и что-то вроде "рлеи", но звук "р" — клокочущий, его следует произносить горлом.
Уверен, что я на правильном пути. Часть пароля мне уже известна — еще несколько дней, и подберу его целиком!
* * *
Итак, сегодня, вновь усевшись перед ящиком, приняв удобную расслабленную позу и обратившись мыслями к Розовой стране, я начал, как и в предшествующие дни, повторять таинственные слова. Внимание мое было сосредоточено на экране, и вскоре я почувствовал, что голова моя кружится, а комната, которую я видел периферическим зрением, поблёкла и словно истончилась вокруг меня. Я продолжал, и вот, как и прежде, рисунок перед моими глазами начал колебаться в такт словам. Так продолжалось некоторое время, а затем... мне сложно это описать. Словно что-то завладело моим языком, и я произнес последнее, недостающее слово. Оно вырвалось у меня так легко, словно я произносил его уже тысячу раз.
Так вот, я произнес заклинание целиком — и в тот же миг поверхность экрана надвинулась на меня и поглотила.
Я обнаружил, что стою посреди неприветливой каменистой равнины. Резкий ветер, пахнущий пряностями, развевал полы моей мантии, а над головой стремительно неслись облака причудливых оттенков. Вдалеке возвышались какие-то строения. Размеры их были поистине огромны, но тем не менее я видел их смутно, словно некая дымка застилала их от моего взора. Я прищурился, желая разглядеть получше их нелепые, странные очертания. В тот же миг невыносимый ужас охватил меня, я отшатнулся — и очнулся здесь, на полу посреди тронного зала.
Что это было за место? Как вышло, что я очутился там? И почему вид древних башен под цветным небом вызвал у меня такой ужас, что я до сих пор не могу вспомнить о них без содрогания?
Со всей опредёленностью это была не Розовая страна.
Сегодня я слишком измотан, чтобы продолжать эксперимент, но завтра постараюсь разобраться, с чем столкнулся.
(NB: придумать систему транcкрипции, которая передавала бы все нюансы произношения и интонирования, и записать заклинание.)
* * *
Что это? Следует ли думать, что я сошел с ума? Или же, что ещё неприятней, всё, что я видел, я видел в здравом рассудке?
Раз за разом повторяя перед волшебным ящиком вчерашнее заклинание, я довольно быстро погрузился в полусонное состояние и снова оказался в том же странном месте под цветным небом. Но мрачные строения больше не темнели вдалеке — нет, теперь они возвышались надо мной, и их густая непроницаемая тень падала на меня. Ужас снова охватил меня, но я призвал на помощь всю свою волю и обрел некоторое спокойствие духа.
Неподалеку слышался какой-то шум. Кто-то ходил по камням, и слышны были тонкие воющие голоса. Язык, на котором они переговаривались, был мне незнаком.
Заинтересованный, я на цыпочках двинулся вперед и, обогнув край циклопической стены, сложенной из древних, изъеденных временем камней, наконец увидел незнакомцев. Их было четверо. Усевшись в кружок на корточках — позы их скорее подошли бы собакам, чем людям — они переговаривались, издавая высокие лопочущие звуки, и что-то ели.
Увы, в этот миг камень покатился у меня под ногой, и незнакомцы вскинули головы и уставились на меня.
Храни меня, Гуррикап! Я увидел их лица! Я увидел, что они ели!
Вне себя от ужаса, я бросился бежать и услышал, что они кинулись за мной. Мне пришла в голову мысль спрятаться в одном из огромных зданий, и я устремился ко входу, темневшему в стене неподалеку. Отвратительные твари преследовали меня, я слышал их повизгивающее дыхание и ощущал гнилостный смрад, но стоило мне приблизиться к гигантскому дверному проёму, как мои преследователи остановились. Очевидно, здание пугало их, но в тот момент я не подумал об этом. Из последних сил я переступил порог — и немедленно провалился вниз, во тьму.
Далеко не сразу глаза мои привыкли к окружающему мраку. О, лучше бы я вовсе никогда не привык к нему: зрелище, представшее мне, было неописуемо. Извивающиеся скользкие...
[Прим. редактора: здесь целая страница густо вымарана, так что ничего нельзя разобрать.]
Нет, я не смею писать об этом здесь. Любой случайный человек, любой камердинер, любая горничная, которой попадётся на глаза этот дневник, немедленно решит, что я сошел с ума. (И я не могу с уверенностью утверждать, что это не так.)
Я заведу отдельную тетрадь, куда и буду записывать всё, что удастся узнать об этом загадочном мире по ту сторону волшебного ящика. А я собираюсь узнать о нем всё!
* * *
В последнее время я совсем забросил этот дневник. Зато в том, другом, исписано уже более сотни страниц. В нём моё спасение. Когда я подбираю слова, чтобы запечатлеть на бумаге те кошмарные, противоестественные тайны мироздания, которые день за днем являются моему внутреннему взору, — это приносит мне некоторое успокоение и помогает удержаться на краю безумия, не сорвавшись вниз.
О, как мало я знал, cколь несведущ был совсем недавно — и как счастлив в своем невежестве. Теперь страх неотступно преследует меня, ни на секунду не удается мне забыть о том, какие необъятные и непознаваемые пространства простираются за пределами маленького известного нам мирка Волшебной страны — и сколь тонка грань, отделяющая нас от этой бездны!
Когда в юности я гулял в лесах близ Когиды, и издалека до меня долетали звуки барабанов и флейт, я думал, что это крестьяне танцуют свои дурацкие народные танцы для привлечения урожая. Ха! Теперь-то я знаю, кто и зачем играет на флейтах во тьме лесов, и кто танцует под эту надрывную музыку.
А как я, глупец, смеялся над наивными (так мне казалось) легендами Марранов о могущественном существе, чье имя звучит как вой ветра, протискивающегося в скалах, и чьею волей над их горами всегда бушуют грозы. Теперь я видел его, когда мощь его гнева сотрясала мерзостное плато Ленг; и ужас мой усилился стократно, когда я понял, что хитростью попытался занять место этого древнего и отвратительного божества.
Только бы оно не узнало!
* * *
Ужас и безумие преследуют меня неотступно.
Если бы то было в моих силах, я бы уничтожил волшебный ящик, разбил его экран и разломал в щепу корпус из розового дерева — чтобы никогда, никогда больше не видеть тех ужасных картин, что таятся внутри него. Но моим слабым человеческим рукам не дано разрушить эту игрушку Древних. День за днём я говорю себе, что больше не стану смотреть в него, но приходит новый день, и мои руки сами тянутся сорвать с него покрывало, а язык сам произносит слова заклинания...
Наверное, я проклят за свое любопытство.
Забавно, что я до сих пор называю его волшебным ящиком, хотя мне давно уже известно истинное его название: Гармонический... Впрочем, нет. Это название для той, другой тетради.
* * *
Все сильнее мучает меня мысль о том, что я объявил себя богом в мире, на который взирают со своих циклопических пьедесталов иные, настоящие боги. Что будет со мной, если они узнают? Где смогу я спастись от их ярости?
Я мало сплю — и сны мои полны кошмаров. Перед сном я подолгу стою на крепостной стене и смотрю вниз, на ров с водой. (По моему приказу ров еще больше расширили и углубили; кажется, я писал об этом раньше.) Дальнего берега не видно в темноте, ветер рождает волнение на воде, а полная луна в зеленоватом ореоле расстилает поверх этой ряби свою дорожку. Это зрелище немного успокаивает меня.
* * *
Когда я объявил о своем решении перенести королевскую резиденцию из дворца в башню, придворные мои восприняли это без энтузиазма. Нашлись даже такие, кто осмелился открыто роптать, утверждая, что в башне гуляют сквозняки и капает с потолков.
Глупцы! Какое значение имеют для меня бытовые неудобства? Главное, что комнаты в башне круглые, и у стен нет углов! Сейчас, когда я подозреваю, что они заметили, как я наблюдаю за ними, это особенно важно.
* * *
В связи с обострившимся конфликтом с рудокопами сегодня я вместе с Кабром Гвином спускался под землю. Бытует мнение, что некоторые галереи, пробитые в толще скал, ведут прямо в Подземную страну. Исследовав эти пути, мы могли бы при необходимости нанести по противнику внезапный и стремительный удар...
Так я думал. Увы, этот путь закрыт для нас.
В то время, как мы спускались все ниже и ниже, меня все сильнее беспокоил запах — тяжелый запах разложения и гнили, столь памятный мне по моим мистическим путешествиям. Темнота смыкалась вокруг меня, грозя вот-вот захлестнуть жалкое пламя факела, толща стен все сильнее давила на плечи, а затем... Внезапная мысль пронзила мой разум, словно удар молнии. Наклонившись, я приблизил факел к стене и убедился, что догадка моя верна.
Тоннель, которым мы спускались, был, судя по направлению стесов, пробит снизу!
Кабра Гвина это открытие, казалось, нисколько не впечатлило. "Конечно, — ответил он. — В этом нет ничего удивительного, повелитель, ведь этот ход, вполне возможно, прорубили когда-то сами рудокопы."
О, глупец! Глупец, счастливый в своем неведении!
Приказал завалить галерею битым камнем. Может быть, это хоть немного задержит их...
* * *
Не покидает ощущение, что, той, другой моей тетради чего-то недостаёт. Записывая отвратительные и лишающие разума откровения, посетившие меня, я, помимо космического ужаса, ощущаю так же лёгкое неудобство, сродни тому, какое чувствуешь, когда в башмак тебе попадает камешек. Только в данном случае неудобство носит не физический, а духовный характер.
Думаю, дело в пергаменте. Нужен другой пергамент.
Почти уверен, что давным-давно в пещере Гингемы я видел подходящий — невероятно тонкий и мягкий. Гингема записывала на нем самые страшные из своих заклинаний.
Жаль, что нет возможности доставить его сюда.
P.S. В башне совсем не могу спать. Каждую ночь из стен доносится какой-то шорох, топоток и бормотание — то усиливается, то стихает. Звуки эти совершенно невыносимы.
Думаю, что это мыши. Мыши бегают в стенах.
Только вид лунной дорожки на воде немного успокаивает меня.
* * *
Досадная история произошла сегодня, когда я принимал послов из ещё не присоединившихся стран. Дипломат из Жёлтой страны начал свою речь со слов:
— Я прибыл к вам по приказу феи Виллины...
Я без страха воспроизвожу здесь его слова, потому что на бумаге они, к счастью, не имеют силы.
Так вот, посланец произнес это, и я воскликнул:
— Замолчи, безумец!
Но он, словно не понимая, что испугало меня, как ни в чем не бывало продолжал:
— Фея Виллина шлет вам...
— Молчи! — снова крикнул я, вскакивая с трона.
Он посмотрел на меня с насмешливым недоумением, и я понял, что сейчас он в третий раз откроет рот — и погубит всех нас навечно.
Не думая, что делаю, я размахнулся и обрушил скипетр ему на голову. Он упал как подкошенный, и кровь из раны потекла по каменному полу. Мне следовало бы ужаснуться содеянному, но я испытывал в тот миг лишь облегчение — ибо что есть жизнь одного человека перед тем ужасом, который он чуть было не вызвал к нам из глубин запредельного?
Я вытер скипетр полой мантии и сказал:
— Отныне и навеки приказываю упоминать хозяйку Жёлтой страны не по имени, но как Фею В Жёлтом. Ослушавшемуся — смерть.
Мои безмозглые придворные были так смущены и напуганы, что мне пришлось повторить это трижды, прежде чем они услышали.
* * *
Сегодня я видел её.
Глубоко во мраке пещер лежала она — огромная груда гниющей складчатой плоти. Она спала, а когда беспокойно шевелилась во сне, то горы над ней содрогались, а над миром расстилалась тонкая пелена губительного жёлтого тумана, и люди, вдохнувшие его, видели ужасающие пророческие сны.
Я видел отвратительных мелких существ в красных колпачках, которые ползали по ее громадному телу. Они прислуживали ей, ухаживали за ней и вкладывали в ее рот, похожий на отверстую расселину, куски красного сочащегося мяса.
Я в ужасе закричал и очнулся от этого дикого, кошмарного видения. Ибо я понял, что мерзостным вампирам в красных колпачках недолго осталось ждать, и близок тот день и час, когда она поднимется от сна, и горе тогда всем, кто не успел покинуть этот мир до её пробуждения.
Рождённые ползать учатся ходить.
Спаси нас, Гуррикап, и помилуй!
* * *
Всё изменилось сегодня, после того, как я увидел шоггота.
О, какое облегчение! Сколько тоскливых ночей я провел, содрогаясь от невыносимого ужаса, ожидая, что они, истинные боги этого и прочих миров, придут за мной и призовут к ответу. Я ждал этого и цепенел при одной мысли о неизбежной и мучительной каре, о вечном проклятии, о жизни, что будет страшнее самой страшной смерти...
Но теперь я не боюсь.
Сегодня я видел шоггота и не дрогнул, когда его чёрная лоснящаяся шкура коснулась моей руки. Он ластился ко мне. Он призналменя.
Я слышу барабаны и флейты — они играют для меня. Тысяча младых зовет меня в свой круг, и я не смею заставлять их ждать.
Эта запись станет последней в дневнике. Дальнейшую свою судьбу я буду писать росчерками метеоров в ночном небе.
Ту, другую тетрадь я возьму с собой — она докажет, что мне ведомы самые сокровенные и противоестественные тайны вселенной.
Думал было захватить и волшебный ящик — но нет, боюсь, как бы это не прогневало их.
Я слышу, как волны плещутся у стен города и зовут меня. Йа-Р`лия! Ктулху фхтагн! Йа-Йа!
В чёрной бездне, на самом дне, в циклопических чертогах непознаваемого Й'ха-нтлеи я обрету вечную жизнь и буду сидеть на троне, вкушая славу и почести.
***
Дорогой Дровосек!
Любопытный ма-нус-крипт, который я прикладываю к своему письму, был обнаружен на следующий день после исчезновения узурпатора у него в спальне, но только вчера у меня появилось время ознакомиться с ним. Чтение весьма поучительное. Когда дойдёшь до конца, уверен, ты согласишься с тем, что просто ка-те-го-ри-чес-ки необходимо перекрыть населению доступ к дереву нух-нух.
Что же до самого узурпатора, его судьба по-прежнему остается для нас загадкой. Дневник наводит на некоторые пес-си-мис-ти-чес-ки-е мысли, тем более, что очевидцы рассказывают, как мрачен и тревожен был Джюс в последние дни своего не-ле-ги-тим-но-го правления. Но я всё же сомневаюсь в су-и-ци-даль-нос-ти его намерений. Кроме того, тело уже должно было бы всплыть.
Полагаю, он просто ощутил внезапное раскаяние и тайно удалился куда-нибудь в глушь, чтобы от-реф-лек-си-ро-вать свои чувства и подумать над поведением.
Напиши, пожалуйста, как у тебя дела. Быстро ли продвигается ремонт Фиолетового дворца?
Всегда твой,
Страшила Мудрый
Дорогой Дровосек!
Ты напрасно пытаешься сэ-ко-но-мить бумагу и чернила, советуя мне заглянуть в волшебный ящик и самому увидеть, как обстоят дела с ремонтом. Не поверишь, но я теперь почти совсем его не включаю.
Ты спросишь, что же я делаю и как коротаю время? Думаю, ответ тебя фрап-пи-ру-ет: каждый день я по несколько часов провожу перед волшебным ящиком, но... он выключен!
На эту идею меня натолкнул дневник Джюса. По-экс-пе-ри-мен-ти-ро-вав, я обнаружил, что если смотреть на экран краем глаза (это называется "пе-ри-фе-ри-чес-кое-е зрение", то спустя какое-то время там появляются движущиеся картины. Поначалу они были очень мутными и тёмными, но потом я наловчился смотреть, и видимость улучшилась.
Эти а-ни-ми-ро-ван-ны-е картинки, дорогой Дровосек, очень забавны и поучительны! Я никогда такого раньше не видел. Особенно мне нравится смотреть на оркестр флейтистов — у них такая веселая, жиз-не-ут-верж-да-ю-ща-я музыка — и еще на бесформенного зверя, чёрного и пупырчатого. По-моему, нрав у него добрый... А впрочем, надеюсь, скоро я смогу выяснить это лично. У меня с недавних пор появилось ощущение, что я могу не только смотреть, но и шагнуть туда, за экран. Завтра намерен попробовать.
Всегда твой,
Страшила Мудрый
Дорогой Дровосек!
Мне приятно, что ты беспокоишься о моём здоровье, но поверь, для беспокойства вовсе нет причин. Всё замечательно! У меня для тебя просто-таки цик-ло-пи-чес-кие новости, но прежде, пока не забыл, спрошу: ты не знаешь, где можно без особых хлопот достать пергамент из человеческой кожи? Рецепт изготовления тоже подойдёт...