"Ошибка": фанфик команды Света на фесте "Борьба Света и Тьмы"

[suhinovmir]

Задание: Парцелиус, сторона Света
Название: Ошибка
Рейтинг: G
Размер: 1225 слов
Категория: джен
Жанр: драма
Таймлайн: Преканон.

На грязной окраине средневекового города, куда не добралась ещё Святая Инквизиция, можно было отыскать кого угодно. Тут ютились алхимики, ведьмы, колдуны, чернокнижники, язычники, поклонники сатаны и многие другие. Пройти сюда было непросто, дома прижались друг к другу так близко, что пройти между ними можно было только в одном месте, и то бочком.
К тому же тут, в переулке, сидел какой-то маленький бродяжка в лохмотьях, и как только молодой, довольно богато одетый мужчина, осторожно оглядываясь, протиснулся в узкую щель, тот сорвался с места и исчез за одной из дверей.
Улица словно зашепталась, потом пришипилась и затихла… Так обычно бывало, когда проходила королевская стража или сборщики налогов. Это улица отозвалась на чужака.
Да, он здесь был чужим. Это было видно мгновенно по чистым рукам, белому вороту рубахи, который было предательски видно из-под плаща. Выбритому до гладкости молодому лицу… И ещё по сморщенному носу. Воняло здесь много хуже, чем во всём остальном городе. И нечастых гостей с непривычки тошнило.
Он направился в конец улицы и тихо постучал в низкую дверь подвала. Улица снова зашелестела что-то, где-то скрипнуло, где-то что-то упало, плеснуло и как будто всё вошло в своё неуловимый ритм. Бродяжка вновь сидел на грязной тряпке у входа.
Дверь приоткрылась и мужчина протиснулся внутрь полуподвальной комнаты, из которой выходило единственное узкое окошко, затянутое какой-то цветастой тканью.
Комната была небольшой, но на удивление чистой. У очага, что-то мурлыкая себе под нос, стояла женщина. Её волос едва коснулась седина, у губ и на лбу едва заметные морщинки. А вот руки у женщины были сморщены и испещрены шрамами. Картина от этого становилась ещё страшнее.
— Ну и что тебе надо? — осведомилась женщина. Она даже не повернулась к нему, только дернула головой. — Не слишком-то часто люди твоего круга приходят сюда. Кто ты, вельможа? Лакей?
— Лекарь, — ответил мужчина.
— О… И что тебе надо от ведьмы? — голос ведьмы был спокойный, но не очень приветливый.
— Я слышал, что вы можете изменять память, — юноша пытался казаться уверенным.
—Не изменять. Я могу стирать память.
— В самый раз.
— Вот интересно, зачем тебе это надо? — она наконец повернулась и уставилась прямо в глаза мужчине. Тот вздрогнул, растеряв свою уверенность.
— Хочу кое-что забыть.
— Что именно?
—Не важно.
— Важно, — возразила ведьма. — Я же должна знать, что именно нужно тебе забыть.
Лицо юноши так перекосило, словно он оказался под пытками инквизиторов.
— Я лекарь… Я лечил людей. У меня всё было хорошо. Даже невеста была… — слова он выдавливал из себя с трудом, словно они были огромными и колючими. — Я умею лечить очень многое. Я вообще лучший лекарь. Я готов помочь. Я пару раз остановил чуму в нашем городе. Оспу… Я лечил оспу. Я…
— А это хорошо, — ведьма глянула на свои руки. — Что же тебе надо забыть? Неужели, как лечить оспу?
— Нет. Это как раз не хочу забывать, — слова он выплёвывал с ещё большим трудом, чем раньше. — Я хочу забыть, что… — он зашипел сквозь зубы. — Что я убил. Я хочу забыть, что я убил…
— Может, есть способ получше скрыться от стражи?
— Да какая стража?! — гость подскочил на месте. — В том-то и дело, что страже всё равно…
— Странно…
— Странно? Я перепутал лекарства! Я только когда она скончалась понял, что лечил её не от того, что было. И только ускорил её смерть. Я ускорил смерть своей невесте, хотя мог её вылечить. Мог! Мог! Мог! — он рычал, шипел, вцеплялся в свой плащ, вцепился в собственную руку, что из-под ногтей потекла кровь.
Ведьма его не останавливала. Она молча дожидалась, когда гость выговорится, закончится эта истерика. Лицо не меняло выражения, но всё же какие-то признаки сочувствия в её глазах можно было заметить.
— А в церковь ходить и каяться не пробовал? — спросила она.
— Ведьма предлагает мне сходить в церковь?
—Ну, знаешь, сама порой наведываюсь. В том числе и когда виновата… Священнику, разумеется, не надо знать, что я ведьма. А так помогает…
— Мне не помогло. Сбежать от стражи просто. А вот от себя никуда не сбежишь. Я хотел умереть, но я хочу, как и прежде быть лекарем, но я не могу взять в руки лекарство, потому что каждый раз думаю, что это только всё испортит, — слова уже давались легче. — Убери из моей памяти то, что я сделал. И то, что было… Вернуть я её не могу. И жить с этим не могу… Просто уберите то, что я сделал. Тогда я смогу продолжить свою работу.
— А вот это вряд ли… — заметила ведьма. — Память штука тонкая. Если я уберу из твоей памяти тот случай, то только вместе со знаниями лекаря.
— Как это?
— Как тебе объяснить, мальчик? Память она не в словах, и даже не в случаях, она похожа на сеть паука… Или на клубок. Твоя память будет вытаскивать этот случай рано или поздно, потому что он точно связан с твоими знаниями. И, по-моему, вообще это не то, что нужно сделать. Это твой опыт…
— Нет! Нет! Нет! Я не хочу это помнить. Я заплачу! — юноша вывалил на стол из мешочка кучку золотых монеток. — Я много заплачу, чтобы только моя совесть оставила меня в покое! Я снова буду работать! Я буду думать только о работе! И всё!
— Как пожелаешь, конечно, — глаза ведьмы жадно сверкнули при виде монет. — Но придётся тебя предупредить, что если хочешь забыть что-то важное, то может случиться так, что забудешь вообще всё. Станешь полусумасшедшим, забудешь даже собственное имя… Вообще, обычно не добровольно ко мне не приходят…
— Мне всё равно!
— Своё дело ты тоже можешь забыть.
— Да… а… нет! Нет! Я могу всё записать. А потом прочитаю, и всё восстановлю.
— Если будешь уметь читать.
— Научусь. Я всё восстановлю заново. Я только не хочу помнить, что я её убил…
— А может это тебе куда полезнее?
— Я сейчас пойду к тому, кто меня не будет отговаривать, понятно. Не ты же одна умеешь избавлять от ненужных воспоминаний!
— Хорошо-хорошо. Как хочешь. Приходи завтра, зелье будет готово, — вздохнула ведьма.

Записать всё, что изучал много лет за одну ночь непросто… Но он это сделал. Старался восстановить всё, не описывая конкретных случаев, чтобы память не восстановилась. Он так не хотел помнить свою вину и боль, что даже не записал своего имени. Уже завтра он ничего не вспомнит. Заново прочитает всё про лекарское дело, заново начнёт всё. И в этот раз не будет ошибаться. Ведь он точно не будет ошибаться. По-прежнему лечить людей. Помогать им. Снова видеть радостные лица тех, кто вставал на ноги после его работы. Это то, что он хотел делать всегда, и будет делать дальше. И ещё, не надо ни к кому привязываться, ни к кому на свете. Чтобы не было боли. Боль, боль, боль. Боль, которая разрывала сердце и его самого. Вина и боль.

— Меня интересует только наука, — в очередной раз напомнил он себе, глотая зелье, которое дала хмурая ведьма. Она снова пыталась его отговорить. Не вышло. — Меня интересует только наука.

Он не помнил, почему его зовут Парцелиус. Он не помнил, почему он считает себя сильнее и умнее того сброда, что его окружал. Но и не чувствовал себя несчастным. Он просто хотел быть выше. И чтобы его не отвлекали всякие идиоты, он ушёл в Скалистые горы. И теперь занимался алхимией, мечтал сделать философский камень, который превращает любой металл в золото. И хотел получить вечную жизнь.
И всё равно иногда где-то внутри, в животе снова и снова возникала сосущая пустота. Она походила на голод, но ничего не могло заполнить её. Всегда казалось, что это богатство и власть. А поскольку Парцелиус никак не мог до этого добраться, то у него не было возможности убедиться, что это не то, что способно заполнить…